Я ненавижу своего брата. Этого ублюдка.
Вот сейчас он сидит за столом и мило улыбается родителям. Перед ними он выглядит таким примерным и чертовски… сексуальным. В этой белой рубашке с короткими рукавами, с черными прибранными в низкий хвост волосами. Поглядите, Учиха Итачи, лучший студент университета какого-то там. Я так и не запомнил, все равно туда не буду поступать. Ни за что.
-… как твоя учеба, Итачи? – мать ласково улыбается и ставит перед ним тарелку.
- Все замечательно, - Итачи в ответ вежливо кивает, беря в руки палочки. Они кажутся продолжением его длинных пальцев.
Я презрительно щурюсь. Меня тошнит от всех этих разговоров, от обедов каждую субботу, когда мы собираемся всей семьей и «делимся своими радостями и заботами», - как говорит мама. Я ее люблю, но в такие моменты мне хочется рассмеяться ей в лицо. Неужели она думает, что этот придурок действительно рассказывает ей правду?
- …у меня по всем предметам отлично, - Итачи говорит отцу. – На стипендию вполне можно прожить (прим. авт. - помечтаем?), так что не беспокойтесь о расходах.
- Ох, сынок, ты такой у нас умничка! – Мама, умиляясь, гладит его по плечу.
Отец одобрительно кивает. Еще бы, его сын теперь самостоятельный. Сейчас и про работу наверняка заговорит…
- Я еще устроился на работу по профессии, конечно, буду пока младшим менеджером, но потом.… Думаю, смогу подняться по карьерной лестнице…
Ой, как мы говорим. Хватит врать, Итачи. Я знаю, что на работу тебя устроил любовник за то, что ты хорошо сосешь, не так ли? А может, и подставляешь задницу, хотя это не в твоем стиле. Ты наверняка любишь, когда подставляют задницу для тебя, любишь лизать ее языком. Тебя это заводит. Любишь, когда тебе сопротивляются, но в итоге подчиняются. И отдаются. Полностью. Наверняка.
-… а вот Саске у нас поступил в старшую школу, у него так и нет друзей, - мама смотрит на меня. – И он скучает по тебе.
Я замираю.
Итачи глядит с удивлением, приподняв бровь. В темных глазах мелькает что-то похожее на усмешку.
- Неправда, - я с силой сжимаю палочки в руках и смотрю прямо на Итачи. – Тебе показалось, мам.
Уголки губ Итачи вздрагивают, но он не улыбается. Нет, он не позволит себе это хотя бы из вежливости. Он слишком идеальный, черт побери. Даже в этом.
Мама качает головой и тепло смотрит на меня:
- А та фотография, что я нашла на твоем столе?
- Хотел ее выбросить, - говорю я, неприятно усмехаясь. Итачи, кажется, вздрагивает. Неужели? – Мне не нужна лишняя макулатура дома.
- Саске, - отец сурово сдвигает брови на переносице. – Итачи твой брат, он лучший выпускник школы, он учится на отлично в самом престижном университете Токио, ты должен брать с него пример…
- Но не обязан хранить его фотографии, - ровно отвечаю я.
Отец сжимает кулаки. Он злится на меня из-за того, что я с ним не соглашаюсь. Ну, я же не Итачи, этот двуличный пидарас.
- Он твой брат!
Я лишь фыркаю и приступаю к еде. Отец вспыхивает – я его проигнорировал! – и хочет что-то добавить, но Итачи примиряюще улыбается:
- Все нормально, думаю, в этом возрасте все такие.
- В каком возрасте? – я резко поднимаю голову.
В темных глазах мелькает… усталость? Горечь? Но лицо Итачи бесстрастно.
- Тебе пятнадцать. Через года три ты поймешь, что глупо себя вел.
Мои губы сами собой расплываются в ухмылке.
- Да что ты говоришь, примерный мальчик.
- Саске! – Мама сердито поджимает губы. – Если ты уже поел, то можешь идти.
Я встаю, с грохотом отодвигая стул, и смотрю только на Итачи.
- С превеликим удовольствием, - говорю и стремительно выхожу из комнаты.
***
В ушах какой-то идиот орет о безответной любви, о девушке, которая наверняка была шлюхой, а я смотрю в потолок, постукивая пальцами в такт музыке. Наивно и мило звучат слова при таком резком, сильном звучании. Лучше было бы, если бы оставили одну музыку. А потом начинает играть моя любимая песня.
It's a beautiful lie
It's a perfect denial
Such a beautiful lie to believe in
(Это красивая ложь
Превосходное отречение,
Такая красивая ложь, что хочется верить)
Ложь. Это все про Итачи, моего ненаглядного братца-педика. Чтобы он не сказал, это выглядит так правильно, логично, идеально, что меня тошнит. Тошнит от его вежливых улыбок, тошнит от пустых слов, которые ничего не стоят. На самом деле он шлюха. Он это будет отрицать, если узнает.
Ну конечно.
Его легко приняли на работу, ему легко дали практику в самой лучшей фирме Токио.
Он наверняка всего лишь переспал с кем-то там. Это при его-то внешности вполне логично. Он всем нравится. Даже я… Дверь отворяется и на пороге стоит Итачи, я делаю вид, что не вижу его и добавляю громкость в наушниках. Итачи молча смотрит на меня.
Смотри, все равно это ничего не даст. Я тебя не вижу. И фотки все твои выкинул. Все, до единой. Та, которую мама обнаружила на столе, была последняя. И она сейчас в мусорке под столом, дожидается своего часа быть погребенной в груде отходов.
Я закрываю глаза и шепчу слова. О лжи. It's time to forget about the past
To wash away what happened last
Hide behind an empty face
that has too much to say
Cause this is just a game
(Пора забыть о прошлом
Стереть то, что недавно случилось
Спрятаться за безличием
Мне, в общем, нечего сказать.
Все это - только игра) - Саске, может, хватит, - Итачи снимает наушники и устало смотрит на меня.
- Отдай, - приказываю я, протягивая руку.
Он качает головой и садится рядом, я как можно дальше отодвигаюсь. Он прищуривает глаза, но лицо остается бесстрастным.
Я тяжело вздыхаю:
- Немедленно отдай или говори, что хотел, а потом можешь валить отсюда.
Итачи скрещивает руки на груди. Одна темная прядь выбилась из идеального хвоста, но он ее не замечает. А я вижу. И хочу…
- Саске, - его голос утрачивает ту церемонность и вежливость, которая была при родителях, сейчас он строгий, но не холодный, такой,… что у меня мурашки по телу, - перестань.
- Что перестать? – я хмыкаю.
- Все это, - Итачи устало трет переносицу. – Мы это уже обсуждали, подожди немного и…
- Подождать?! – Я взрываюсь и резко сажусь на кровати. – Подождать… сколько? Ну, сколько? Три года?
- Да. Именно. Три.
Я громко смеюсь, запрокидывая голову.
Три года?! Он меня за идиота держит, за лоха?
Он сейчас в своем университете трахается со всеми, встречается, подставляет свою задницу, а мне говорит – подожди?
- Сволочь, - медленно и с угрозой говорю я, садясь ближе к нему, - какая же ты сука, Итачи. Точнее, сучка.
- Саске, - Итачи сильно стискивает мои плечи и встряхивает за них. – Саске, ты должен понять, что…
- Что ты нашел себе кого-то? – Я сдерживаю истеричный и злой смех.
Ох, как же мне хочется врезать в это красивое, идеальное, безэмоциональное лицо. Так, чтобы синяк был на всю щеку, чтобы ни один не посмотрел на него так, как я.
- Какой же ты глупый, - он на миг прикрывает глаза длинными ресницами.
Я знаю, они пушистые и мягкие, стоит провести по ним кончиками пальцев, как веки под пальцами начинают подрагивать, а Итачи это нравится. Знаю, хотя он мне и не говорил.
- А ты постоянно лжешь, - отвечаю я, сжимая руки в кулаки, потому что они тянутся.… Тянутся к этому лицу, к…
Черт-черт-черт!
- Нет, - Итачи открывает глаза и смотрит прямо мне в глаза. Без усмешки.
Он думает, что я поверю? Ха, плохо же он меня знает.
- Постоянно лжешь, - повторяю я, перекатывая на кончике языка эти два слова. – Мне лгал, что нельзя, что я еще маленький, а сам в это время трахался с Дейдарой. Я видел вас на школьном дворе тогда, - Итачи широко распахивает глаза, я усмехаюсь. – Да, видел. Но тебе ничего не сказал, я думал, что мой любимый аники сам скажет мне об этом или хотя бы будет вести себя по-иному, но нет, ты все так же отмахивался от меня с безразличным выражением лица, правда… иногда заходил поздно ночью, чтобы чмокнуть в щечку и поиздеваться надо мной. Ну, еще бы, маленький братец Саске всегда под рукой. Всегда.
- Саске…
- Заткнись. А потом я видел тебя с этим Кисаме возле университета. Вы целовались. Скажешь, нет? Не держи меня за идиота, Итачи!
Я пытаюсь вырваться, но Итачи держит крепко и не отпускает.
- Пусти, чертов придурок! – Гневно шиплю я.
Итачи внезапно толкает меня, и я падаю на спину, а он ложится сверху, удерживая за запястья. Его хвост распустился, черные гладкие пряди скользят по лицу. И я замираю.
Бледная кожа, прямые черты, большие черные глаза с длинными ресницами.
Сволочь. Какая же он сволочь.
- Саске, Саске! – он приближает свое лицо к моему так близко, что я чувствую его дыхание. Ощущаю приятную тяжесть. Господи, так хорошо, так хочется вжаться сильнее… черт побери. Черт.
- С Дейдарой… Саске, тебе было всего тринадцать. Тринадцать, Саске! – он сжимает мои запястья, я шиплю от боли, но он этого не замечает. – С Дейдарой у меня…
Я нервно смеюсь.
- Оправдываешься? Ну-ну, значит, я прав. И раньше был полным придурком, над которым ты постоянно насмехался!
Итачи тяжело вздыхает и только смотрит на меня. На мои губы. Просто смотрит.
- Как же я тебя ненавижу, - шепчу я и впиваюсь в его губы поцелуем.
Итачи отпускает мои запястья, отвечает так, что хочется кричать только: «Да-да-да!». А я вместо этого зарываюсь пальцами в его гладкие длинные волосы и притягиваю ближе.
Все горит, хочется только двигаться. Хочется, чтобы это никогда не заканчивалось. Это сладко. Это… идеально.
Кожа под моими руками гладкая, горячая. Задираю его рубашку и глажу спину, выступающие позвонки. Он в ответ трется об меня, не отрывая своего рта от моего. А я лечу. В пропасть. Это он меня туда толкает. Это он лжет. Но это так прекрасно, что невозможно остановиться. Это так…
Он целует то медленно, то быстро. То осторожно, то кусая кожу. Я лишь сдерживаю позорные стоны, откидывая голову назад.
Да-да. Да, черт возьми! Перед глазами мелькают яркие точки, в ушах шумит, а руки беспомощно хватаются за него. За эту шлюху, которая так хорошо знает свое дело. Чтобы он не утверждал, я не поменяю своего мнения. Он знает это. Знает.
И пытается доказать что-то?
Плевать.
Итачи стаскивает с меня рубашку, я помогаю ему и пытаюсь расстегнуть его. Руки предательски дрожат, дыхание перехватывает от вида бледной кожи. Но я буду главным.
Я удерживаю его за руку и заставляю лечь на спину. Он моргает, но подчиняется, прикрывая глаза длинными ресницами. Сам раздвигает ноги и… снимает брюки.
Я сглатываю.
- А родители? – Хрипло шепчу.
- Ушли. Сегодня мы вдвоем весь день, - тихо отвечает он.
Его голос бархатный, ласкающий слух. Но с хриплой ноткой. Ноги широко расставлены и согнуты в коленях. Волосы рассыпались по покрывалу, а глаза смотрят испытывающе.
- Ты… - я растеряно замолкаю. – Ты… действительно хочешь?..
- Да, - он произносит это так просто и буднично, что я сомневаюсь, он ли сейчас лежит полностью обнаженный передо мной.
Из груди вырывается стон. Я закусываю губу, провожу ладонью по его груди, веду ниже, останавливаясь внизу живота и не решаясь двигаться дальше.
- Ну же, - он ласково улыбается.
Вновь лжет? Но так хочется верить, что нет. Поэтому я ложусь сверху и целую его, целую. Кусаю соски, на что он шипит. Провожу большим пальцем по головке члена и двигаю ладонью. Ритмично. Так, как это делал себе вот уже… два чертовых года. Два. С того самого момента, как понял, что хочу его. Хочу до дрожи в коленках.
- Саске… - выдыхает Итачи и со стоном подстраивается под мои движения.
А у меня все пересохло во рту. Кажется, меня всего трясет, но я не останавливаюсь. Действую грубо, и наверняка иногда ему больно, но… я не могу иначе. Не могу.
Его член в сперме, рука легко скользит по нему, но я сам…
Итачи, словно слыша мои слова, расстегивает мою ширинку и…
О да! О господи, еще! Я даже забываю про него, пока он не приподнимается и не начинает меня глубоко целовать.
- Ну же, Саске, - отрываясь, шепчет он. – У меня в кармане, в брюках.
Я, путаясь в разворошенном покрывале, встаю с кровати и поднимаю его брюки с пола. Баночка находится сразу. А у меня так дрожат руки, что мне кажется, что… у меня ничего не получится. И… это же больно. Я всегда думал, что я буду снизу, а он…
- Саске, - он неожиданно обнимает меня со спины, прижимаясь всем телом. – Саске, все хорошо. Все будет хорошо, не беспокойся, - он целует меня в висок, зарывается носом в волосы и молчит.
А я неожиданно успокаиваюсь. Так… уютно. Как и раньше, тогда, в детстве. Когда он еще разрешал мне спать с ним, когда мы действительно были братьями.
Я поворачиваюсь к нему и целую, он с жаром отвечает, затем ложится на спину и призывно улыбается красными губами. Почему-то мне не хочется звать его шлюхой. Нет, вовсе нет. Просто он... сейчас будет принадлежать мне. Только мне.
Он идеален, он красив как… как мой брат. По-другому не скажешь.
Я ложусь рядом и открываю баночку. Смазка пахнет чем-то сладким, как и сам Итачи.
Он тихо шипит, когда я наношу гель в анус. Итачи сам насаживается на мои пальцы, но молчит, только изредка глубоко выдыхает.
Когда я не могу больше сдерживаться, он говорит, что… хочет меня.
Он меня хочет. Меня.
Сколько я ждал этих слов, сколько… да черт все побери!
Я со стоном вхожу в него, он закусывает губу и морщится. А мне плевать. Плевать! Он мой. Полностью. И я двигаюсь.
Еще, еще. И еще.
Ммм…
*** Я лежу рядом с ним, он молчит. А я не могу выдавить из себя ни слова. Его волосы пахнут чем-то сладким, и я только сильнее утыкаюсь в них, надеясь, что это никогда не закончится. Никогда. Пожалуйста.
Я глажу его по влажной горячей коже, целую в висок. И улыбаюсь, как дебил.
Он молчит.
Я замираю.
Он которую уже минуту молчит и не двигается. Я приподнимаюсь и смотрю ему в лицо. Оно все в слезах, губы искусаны почти до крови. Но он спокоен и смотрит так внимательно, словно…
- И… Итач-чи? – заикаясь, зову я его почему-то шепотом.
Мне страшно. Чертовски страшно.
Он лишь слабо улыбается.
- Все хорошо, - говорит он.
Я отстраняюсь, он морщится, и я замечаю… только не это!
Я его… я же…
- Я не хотел, я… - растеряно бормочу, хватаясь за голову. – Что… как тебе помочь?
- Заживет, - он хмыкает и тянет меня к себе.
Я осторожно ложусь рядом, чувствуя, что меня вновь начинает трясти.
- Это твой первый раз? – зажмурившись и спрятав лицо у него на плече, спрашиваю я.
- Да.
Вот так просто. Как всегда. И он действительно не лжет. Но это не оправдывает его.
- Сейчас сходим в душ, - его голос мягкий и теплый, как и раньше, когда в детстве он рассказывал мне сказки. – А потом… что желаешь?
- А потом… - я кусаю губы.
Я знаю, потом он опять уедет от нас до следующей субботы. Навсегда забудет о своем маленьком брате. И…
- Потом ты будешь вновь со своими «друзьями», - я усмехаюсь, слыша, что голос не мой. Глухой и хриплый.
Итачи лишь тяжело вздыхает, но молчит.
Да, меня не переубедить.
Потому что все слишком идеально, как и сам он. Это похоже на ложь.
Но я не могу от этого отказаться.
Почему?
Это… не важно.
Важно - нужно будет вытащить из мусорки ту фотографию.
И плевать на все. А в забытых наушниках уже который раз играет одна и та же песня:
Such a beautiful lie to believe in
So beautiful, beautiful
That makes me...
(Такая красивая ложь, что хочется верить,
Такая красивая, красивая –
Что заставляет меня…)
|
