Саске разглядывал белый потолок, лежа на своей больничной койке. Летний ветерок легко трепал занавески на окне. За окном была жизнь. В сумасшедшем доме ее не было. Саске не знал, как тоскуют по нему родители. А если быть точным, то, как они о нем не тоскуют. Разве, только Микото иногда грустила. Его мозг даже не помнил таких людей как они. Они больше не существовали. Саске знал, что не излечим. Сейчас он прибывал в более-менее адекватном состоянии. Он не был поглощен безумием целиком. Это были только приступы. Когда эти приступы отсутствовали, он замыкался в себе и думал о брате. Он ему снился, были и галлюцинации. Саске даже не подумывал от сюда сбежать. А зачем? Здесь его лечат, можно спать и есть. Что еще нужно человеку? А, правда,…Что нужно человеку? Человеку нужна душа, способная понять и выслушать исповедь. Как в церкви. Я прощу, и бог простит. Но почему в этом аду нет таких правил? Где эти души? Где они?! Почему Бог не прощает?! Почему? Саске никогда не верил в Бога. Зачем в него верить, если он не может простить?
От множества лекарств, вздулись вены, и поднялась головная боль. Саске встал, и подошел к зеркалу. Зеркало было толстым и защищенным чакрой. Его нельзя было пробить. В зеркале отражался симпатичный парень, с длинными черными волосами и в белой рубашке. Но, если приглядеться, то можно было бы заметить морщины под глазами, сумасшедшие искорки в глазах и усталый взгляд. Глаза были психопата, но взгляд был другой. Грустный, печальный тоскливый…даже немного ласковый. У него отобрали все. Его смысл, его существо, его мечты и все, что останется, если это заберут. Осталась, только никчемная жизнь. Такая короткая, но полная смысла, воздуха, полная…любви и ненависти. Такая у него была жизнь. Была.
Сегодня он думал о странных вещах. Он захотел сбежать. Для него это не составляло труда. Он недавно обнаружил сбой в блокираторе чакры. Этот блок находился на шеи. Он мог контролировать чакру и поведение. Но, Саске заметил, что в некоторых зонах сигнал отсутствует. Зона около окна и рядом с дверью. Там совсем не была слышна активность чакры.
С помощью чакры, я смогу снять блокиратор. Значит, смогу делать, то, что захочу порядка пяти часов в день. Ибо ночью я притворяюсь, что сплю, а днем за мной все время следит медсестра. Ночь. С девяти вечера и до десяти утра я сплю. А вернее притворяюсь, что сплю. Около меня сидят врачи и смотрят, чтобы мне не снились кошмары. Утро. Утром с одиннадцати и до четырех за мной смотрят медсестры. Остальное время включены камеры. Если повесить что-нибудь на камеру, она наклонится и не может просматривать зону зеркала. Тогда останется можно будет сбежать. Хотя скорее всего это не получится.
- Саске-кун, как вы себя сегодня чувствуете? – Лилейный голосок медсестры выводит из раздумий.
- Сегодня приступов не будет. – Просто, но ясно. Надеюсь, она поняла, что я имею в виду.
- Через полчаса принесут обед. А потом вы, как всегда сможете отдохнуть. – Как, раз в это время я все и решу. – Что вы будете есть?
- Хм…- Что можно закинуть на камеру, так, чтоб было не заметно? Хм. – Несите все, что сочтете нужным. – Голос меня не подводит. Что она делает? Хочет поправить подушку? – Не трогай меня! – Это я сказал? Да неужели? Значит, на счет приступов ошибся.
- Саске-кун.…Извини. – Она медленно уходит. Сегодня она больше не зайдет. Обед мне принесет врач.
Через полчаса зашел врач с подносом. Саске лежал на кровати и смотрел в потолок. Ему было все равно, что ему сейчас дадут сильное успокоительное. Врач ничего, не говоря, подошел и вколол лекарство в вену.
- Саске, ты меня выслушаешь?
Саске повернул голову, в сторону говорившего и посмотрел куда-то сквозь врача. Глаза полностью опустошенны. Через десять секунд Саске посмотрел таки на человека и едва заметно кивнул.
- Ты болен. Ты болен даже больше, чем мы предполагали. Не смотря на все просьбы твоих друзей, мы перекладываем тебя в специальное отделение. Ты не такой сумасшедший как остальные. У тебя приступы, но ты сохраняешь разум во многих случаях. Ты опаснее для общества, чем другие.
- И, что я должен сейчас сделать? – Безразлично. Ему наплевать, что с ним сделают. Он все равно сегодня сбежит.
- Мы перенесем твои вещи в ту палату, а ты пока ешь. – Доктор взял вещи из шкафа, и было направился к двери, но, вспомнив, что-то остановился. – За тобой следят. Ты не сможешь сбежать.
Саске было все равно, куда его теперь переводят. Он сможет выбраться из этого болота. Наконец-то. И не какая слежка, не помеха. Полгода прошло с тех пор, как он здесь лежит. А Наруто и Сакура отчаянно верили, что это не конец. Что Саске не психически больной и все обойдется. Наивные. Саске конечно думал как совершенно нормальный человек, но когда приступы брали верх над самообладанием, Саске в голову лезли мысли об убийствах и крови. Кровь была брата. Она была повсюду. Как детский кошмар, преследует всю жизнь, а после появляются детские страхи, которые лечат психологи. Сейчас надо бросить подушку к двери, чтобы камера повернулась в ее сторону. Хотя это ничего не даст. Все, что лежит на подносе не сможет провисеть на камере и полминуты. В чашке теплый, почти горячий чай. Можно, как я и хотел кинуть подушку, чтобы отвлечь камеру резким движением, встать на стул рядом с зеркалом и надеть чашку на камеру. Будет примерно десять минут на то, чтобы снять блокиратор и выпрыгнуть в окно. Хорошо, что под ним растет сосна, а то четвертый этаж, разобьюсь. На территории сумасшедшего дома ходит охрана. Но без блокиратора я смогу применить дзюцу маскировки. Слишком легко. Зато потом будет сложно. Мне надо будет сбежать из Конохи до того момента, когда мою пропажу заметят в психушке. Коноха защищена барьером, через который нельзя будет пройти не замеченным. Действовать надо очень быстро. Бежать. Бежать к тебе. Встретить тебя в твоем аду. Узнать, что ты чувствуешь. Понять как это. Быть изгнанником. Саске одним глотком осушил чашку и сделал вид, что ставит на стол. Рука схватила подушку и зашвырнула к двери. Камера отвлеклась на движение. Прыжок на табуретку – чашка на камере. Саске спрыгнул к зеркалу и снял блокиратор. Еще несколько шагов и прыжок. Саске уже на дереве. Дзюцу работает, его не видно. Быстрый не сдержанный бег, дыхание сбилось от множества ненужных алгоритмов. Он уже за забором. Людные улицы Конохи, а затем долгожданная свобода. Шаг, два, три. Он не сдерживаясь, бежит. Все дальше и дальше от проклятой жизни. Ничего уже не изменить. Он полностью отдан мыслям. Голоса. Кажется Саске, в потоке мыслей, снял маскировочное дзюцу. Крики. Вокруг деревья, птицы поют. Хочется засмеяться. Громко и истерично. Дикий психопат, Саске Учиха, обманул глупых коноховцев. Вокруг сплошная пелена. Босые ноги горят от бега. Глаза ничего не видят. Что-то обливает с ног, до головы. Что-то горячее. Кровь. Опять.
- Саске. – Голос мягкий, спокойный. Смутно знакомый. Саске остановился и медленно обернулся.
- Итачи? – Да, это Итачи. Весь в крови. Волосы распущенны и заляпаны кровью. Он такой, каким лежал в гробу. Живым и мертвым одновременно. Глаза обездвижены, рука тянется куда-то.
- Саске…Что ты со мной делаешь? – Кровь. Его кровь опять везде. Везде и повсюду. Он всегда в крови. – Что ты делаешь со мной, Саске?
- Итачи? Что? – Сумасшедшая улыбка искривила лицо. Он сделал два шага назад и уперся в дерево. Кровь поднималась из-под земли и доходила до колен. Все выше и выше. Она доходила уже почти до плеч. – Что я с тобой делаю?!
- Саске... Остановись! – Голос сорвался на крик. Глаза Итачи закрылись. Руки обхватили голову. – Остановись! – Глаза резко распахнулись, и кровь брызнула изо рта.
- Итачи! Ита…– Он не смог договорить. Кровь поднялась до глаз. Все навыки снова были забыты. Сработал рефлекс самосохранения. Саске машинально начал забираться на дерево. Ствол царапал кожу, и кровь смешивалась с кровью. Он уже почти на самом верху. Он посмотрел вниз. Крови больше не было. Черная, выжженная земля. Белый снег. Красный крест. На кресте распят Итачи. Руки и ноги опять истекают кровью. Лицо смотрит вверх. На последние лучи солнца. Печальная улыбка на лице. Из под полузакрытых век алыми узорами струиться кровь.
Чьи-то руки тянули крест в землю. На земле стала проявляться трещина. Рук стало больше. Они тянут крест вниз. Саске спрыгнул на землю и подбежал к расщелине. Он не сможет перепрыгнуть. В трещине загорелся огонь. Крест почти полностью погрузился в огонь. Зрачки бешено метаются. Он не сможет перепрыгнуть. Но он все равно прыгнет.
- Саске.…Остановись! – Голос хриплый. Пересохшие губы еле двигаются. Поздно. Он уже прыгнул. Огонь поглотил, двух братьев и бездна резко сузилась.
- Итачи…Аники. Я приду к тебе. – Последние слова Саске. Но не последние слова в истории.
|
